В 1937 году Фройд указал на камень преткновения, о который разбиваются усилия психоаналитиков. Он назвал это: «отказ от женского, у обоих полов... часть великой загадки, того, что называют сексуальностью» (книга 3. Фройда «Анализ конечный и бесконечный»).

Это загадка, непрестанно ставящая вопросы перед психоаналитиками, как, впрочем, и перед остальными людьми, - различие между полами. Фройд фантазирует - если бы нас посетили инопланетяне, то самым большим удивлением для них было бы обнаружение этого различия.

Банальное различие, но оно навязывает неизменную потребность в психической работе, которая помогла бы любому человеку - ребенку или взрослому, мужчине или женщине, философу или ученому, живущему в семье или в обществе, применить все свои усилия, чтобы справиться с последствиями этого различия.

Вспомним, что Фройд описывает развитие психосексуальности, используя для этого три пары понятий: активность/пассивность анальной организации; универсальный пенис/кастрированный пенис фаллической организации, и, наконец, пару мужское/ женское начиная с пубертата, на стадии, называемой генитальной.

Если активное-пассивное описывает пару противоположностей или полярностей, то фаллически-кастрированное - полное функционирование или отсутствие оного, и лишь пара мужское\ женское описывает настоящую разницу, разницу между полами.

Женское - вот что создает проблему в вопросе различия полов, потому что женское тяжелее всего вместить в кадр анальной или фаллической логики.

Невидимый, секретный, чуждый женский пол является носителем всех опасных фантазмов. Он смущает мужчин, потому что женский пол вызывает образ кастрированного пениса, что заставляет переживать, опасаться за целостность их собственного органа, но особенно потому, что открытость женского тела, ее способность к сексуальному наслаждению и принятию большого количества постоянных либидинальных импульсов являются источником страха, как для мужчин, так и для женщин.

На траектории развития, проложенной от пары фаллическое-кастрированное фаллической организации до пары мужское/ женское, я полагаю, что психосексуальная идентификация не завершается окончательным образом, а находится в постоянном формировании и поддержании, в зависимости от константных либидинальных импульсов, а также в зависимости от конфликтов, связанных с различием полов.

Именно эти константные импульсы влечений воспринимаются «Я» как насилие и, по мнению Фройда, принуждают его к «необходимости работы».

Также именно под воздействием постоянных либидинальных импульсов «Я» дифференцируется из «Оно», возбуждение становится влечением, человеческая сексуальность дифференцируется от сексуальности животных, подчиняющееся лишь гонке и течке.

Психосексуальность с ее постоянными импульсами - важное человеческое явление. Она развивается в отношениях и зависит от ответа, который дает реальный объект.

В контексте отношений

Мать не инвестирует одинаковым образом и сына и дочь.

Мальчик главным образом удовлетворяет прежде всего ее фаллический нарциссизм, тогда как дочь, поскольку она того же пола, что и ее собственная мать, - может пробуждать в ней самой или чувство соперничества или же собственный страх так называемого фантазма женской кастрации, а также и другие более архаические страхи - инцеста и женского наслаждения.

Настоящий инцест предполагает инцест, в котором всегда присутствует мать он всегда возвращает к материнскому животу.

Мать, возобновляя после рождения младенца свою женскую сексуальную жизнь, передает младенцу-дочери вытеснение, молчание, которое касается эрогенности своей вагины, что называют первичным вытеснением вагины. (М. Фэн, Д. Брауншвейг «Ночь, день» - психоаналитическое эссе о ментальном функционировании»).

Речь идет о том, чтобы уберечь дочь не только от желания отца, но и от материнского вожделения, а также подготовить к пробуждению ее собственного пола в отношениях с ее будущим любовником. Мать чаще всего подчиняет свою дочь логике фаллического, символического, закону отца.

Из-за первичного вытеснения все тело девочки начинает развивать диффузные эротические качества для подготовки к пробуждению желаний со своим будущим любовником. Примером может служить сказка о Спящей красавице, которая ждет, что ее разбудит принц.

Для того чтобы Спящая красавица могла спокойно спать под защитой этого первичного вытеснения, необходимо, чтобы она смогла инвестировать ожидание.

Если же мать, посланница кастрации, говорит своему мальчику, который возится со своим пенисом: «Будь осторожен, иначе он тебе принесет много неприятностей!», то своей дочери она скажет: «Жди, ты увидишь, твой принц однажды придет!».

Следовательно, мать является посланницей ожидания.

Мальчик, предназначенный, в принципе, для захватнической сексуальности, т.е. для пенетрации, изначально организуется, благодаря своему страху кастрации, в активности и управлении ожиданием. Он силен, как отец, и не должен плакать, как девочка.

Девочка предрасположена к ожиданию: сначала она ждет пенис, потом - чтобы выросла грудь, затем - свои первые «регулы», после их появления ждет их каждый месяц, затем она ожидает свой первый контакт с мужчиной, пенетрации, позже ожидает ребенка, следом - роды, после - отнятие от груди и т.д.

Она никогда не останавливается в своем ожидании.

Однако, это не мешает разрабатывать всякого рода детские сексуальные теории и думать, что имея она пенис, все было бы намного лучше. Фантазм о том, что не хватающий ей пенис «вырастет», позже поворачивает ее к отцу, который заменит ее отсутствующий пенис при рождении ребенка.

Идет ли речь лишь об ожидании ребенка от отца в качестве репарации ущерба неполучения пениса от матери, для того, чтобы нарциссически наполниться или же речь изначально идет об ожидании быть любимой им эротически? Детское желание, по мнению Фройда, предшествует эротическому желанию. Женские эротические желания к отцу им не упоминаются.

Фаллическое: обязательный переход

Возникает вопрос, - с момента восприятия анатомической разницы между полами, что, согласно Фройду, имеет значимость травматизма, - каким образом девочка может распознать себя как сексуальная сущность при отсутствии пениса, который является для нее носителем всех нарциссических ценностей?

Ее бессознательная хитрость будет заключаться в том, чтобы аннулировать эту разницу, которая приносит столько проблем, и принять фаллическую логику. Зависть к пенису является нарциссической фаллической завистью, никоим образом не эротической.

Тогда как в эротическом плане девочка знает очень хорошо, что отсутствие пениса вовсе не мешает ей переживать всякого рода ощущения наслаждения. Она также хорошо знает, что аутоэротизм является объектом конфликта, и этот конфликт как-то связан с родительскими объектами.

Фаллическая организация является необходимым переходом (этапом) как для девочек, так и для мальчиков, поскольку нарциссическая сверхинвестиция пениса позволяет разгрузку имаго прегенитальной всемогущей матери и материнского заточения.

Мальчик, в принципе, находится в лучших условиях, потому что у него есть пенис, который отсутствует у его матери. Он может начать, благодаря своему страху кастрации, символизировать часть как целое, опираясь на свою отцовскую идентификацию.

Но каким образом может дочь символизировать свое внутреннее, которое является цельностью, и как она может это свое внутреннее отделить от таковой ее матери?

«Поскольку мать не дала ей пенис, у дочери появляются полные ненависти упреки, - говорит Фройд, - и она поворачивается к своему отцу».

Признание реальным отцом женственности своей дочери является основополагающим. Именно отцовский взгляд, отличный от взгляда «зеркала» матери определяет судьбу женственности дочери в смысле появления желания быть рассматриваемой и желанной мужчиной. Взгляд отца, который может говорить: «Ты красивая маленькая девочка», но также и: «Однажды твой принц придет!».

Эта теория Фройда, согласно которой маленькая девочка является «маленьким мужчиной», вплоть до подросткового возраста, вызывала и вызывает до сих пор множество дискуссий и полемик.

Впечатляющим открытием подросткового возраста является обнаружение вагины. Фройд говорит, что она игнорируется на протяжении всего детства обоими полами из-за чрезмерной нарциссической инвестиции пениса, который является единственным известным половым органом в детстве.

Вагина не является инфантильным органом. Маленькие девочки не игнорируют наличие у них полости, у них есть внутренние переживания, связанные с эдиповыми эмоциями, а также и с телесными архаическими следами из-за телесной близости с первичной матерью, первичной соблазнительницей, согласно Фройду.

Однако настоящее открытие эротической вагины, глубинная эрогенность этого органа может быть открыта лишь в отношениях сексуального наслаждения.

Этот взрыв женского с самого начала подросткового возраста меняет все.

Комплекс кастрации становится не таким, как прежде: он идет дальше страха потери пениса или страха не иметь его вовсе. Как могут мальчики использовать свой пенис в сексуальных отношениях? Как встретиться с женским, которое становится не просто отсутствием пениса, а другим полом? Какая невероятная тревога!

Как девочке переносить эти телесные трансформации, которые уже не имеют отношения к нехватке, потому что рост, о котором она мечтала, уже начался, но не пениса, а груди?

Трансформации тела опасно приближают ее к первичной сцене и к инцестуозным реализациям. И как можно оторваться от материнского имаго, когда тело дочери начинает напоминать тело матери, настолько, что в фантазме эти тела нередко можно перепутать?

Как можно переработать те фантазмы, которые рождаются из обнаружения этого нового органа - вагины? У обоих полов к страху кастрации добавляется страх пенетрации, но несимметрично, что отмечает различие.

Пара «фаллическо-кастрированное» должна будет переработаться и создать пару «мужское-женское».

Другой пол, и для мужчин, и для женщин, всегда женский. Фаллическое является одинаковым для всех. Ассимиляция фаллического мужским является необходимостью первичного инвестирования мальчиком своего пениса, но лишь когда вступает в силу взрослая сексуальность, фаллическое и мужское становятся антагонистами (противниками). Если же это не происходит, появляется риск обесценивания, презрения или ненависти женского.

Женский эротический мазохизм

Зачем взвывать к неистовству влечений?

Мы посмеем озвучить то, что скандализирует женское, - это эротический мазохизм. Именно он заставляет маленькую эдипову девочку говорить: «Папа, сделай мне больно, ударь меня!» (второе сильно вытесненное движение фантазма «ребенка бьют»). И влюбленная женщина говорит своему любовнику: «Делай со мной все, что ты хочешь, обладай мной, побеждай меня, покоряй меня!» Естественно, необходим тонко чувствующий любовник, который не будет использовать это первертным способом.

Таким образом, отдаляясь от концепции женского - «кастрированного» или «инфантильного», дадим теперь определение женскому эротическому мазохизму, который способствует сексуальным отношениям наслаждения между взрослыми мужчиной и женщиной.

Речь идет о психическом эротическом мазохизме, не первертном или агированном. Это не взывание ни к агированному садизму, ни к садомазохистическому отношению, ни к предварительному ритуалу, а речь идет о способности раскрываться и отдаваться сильному либидинальному возбуждению и обладанию собой с сексуальным объектом.

В процессе разъединения влечений этот эротический мазохизм обеспечивает нужные связи для единения «Я», для возможности себя переделать и открыть. Этот эротический женский мазохизм является гарантией сексуального наслаждения.

Женщина не может отдаваться полностью без любви, именно поэтому она более чувствительна, по мнению Фройда, к потере любви и находится в большей опасности впасть в депрессию при потере объекта любви. Мировая опера обличает эту несимметрию.

«Если ты меня бросишь, я убью тебя!» - кричит Дон Хосе Кармен.
Мадам Баттерфляй: «Если ты меня бросишь, я убью себя».

Любовник в условиях, когда его «Я» может подчиняться константным либидинальным импульсам, переносит их в тело женщины. Он должен будет столкнуться в ней [в женщине] с конфликтом между своим либидо и защитами своего «Я».

Для женской сексуальности любовник является тем же, чем является влечение для «Я»: требованием принять чужого, одновременно родного и тревожащего. Следовательно, женщина, против своего желания вынуждена проводить «работу женского».

Это не гимн мазохизму, а выдающемуся психическому творению, каким является сотворение женского и мужского в сексуальных отношениях наслаждения. Все, к чему взывает сексуальное наслаждение, является непереносимым для «Я», а также и для «Сверх-Я»: зло, потеря контроля, размытость границ, обладание, подчинение, падение во всех смыслах слова.

Этот эротический мазохизм мы квалифицируем как женский, однако он относится к женскому, как у женщин, так и у мужчин.

Женщины тут являются заранее подчиненными из-за их психической, психологической и сексуальной структуры; мужчины же лучше вооружены, своим страхом кастрации и способностью к активности они снижают наплыв мазохизма.

Женщины, однако, испытывают большую необходимость в эротическом мазохизме, и если они его не обнаруживают или же не встречают того, кто может его всколыхнуть, то они рискуют обратиться к моральному мазохизму. Они в большей опасности из-за своей зависимости от объекта и из-за своего «Сверх-Я», который является более обезличенным по сравнению со «Сверх-Я» мужчин.

Мать, вестница ожидания, является инициатором сплетения влечений и формирования ядра первичного эрогенного мазохизма, на котором позже может укрепиться женский эротический мазохизм.

Первичный эрогенный мазохизм позволяет инвестировать эротически болезненное напряжение, поддержать неудовольствие из-за невозможности удовлетворить влечения.

Первичный мазохизм может служить точкой фиксации и точкой запуска смертоносной дезорганизации.

Самый распространенный женский фантазм - об изнасиловании, появляющийся в подростковом возрасте, отмечающий переход от страха прегенитального внедрения к страху генитального внедрения, является знаком этого женского эротического мазохизма. «Сделай мне больно, Джонни!» - поют юные девушки, они же замирают от страха и удовольствия, когда смотрят фильм про «Кин-конга» или про «Красавицу и чудовище».

Сексуальность связана с болью. Она нуждается во времени, в словах, энергии, для того чтобы встретить и поддерживать отношения.

У мужчин чаще всего обнаруживается фантазм о гареме. Однако, он может также иметь доступ к такому же опыту принятия больших количеств либидо и наслаждения, если он может позволить своему пенису быть одержимым константными импульсами влечений в случае, если он способен идентифицироваться с женским у женщины.

Ему необходимо также вооружиться эротическим мазохизмом, чтобы прийти, как выразился один пациент, к следующему: «Вы не представляете себе, что означает для мужчины потерять себя!». Другими словами - избавиться на время от анальных и фаллических защит своего «Я».

Сексуальное наслаждение характеризуется теми же свойствами, что и влечение: оно питает и взламывает психизм, является клеткой для больших количеств постоянных импульсов влечений, принуждает, как писал Фройд, к «необходимости работы».

Нет возможных путей отхода, нет противовозбуждения, поэтому он толкает с «постоянной силой от которой индивидуум не может спастись бегством. Именно из-за этого постоянного давления он получил название влечение».

Ж. Лакан добавляет: «Константность давления запрещает всякую ассимиляцию влечения какой-либо биологической функцией с определенным ежедневным ритмом... Нет ни дня, ни ночи, ни весны, ни осени: это постоянная величина».

Итак, эта постоянная сила игнорирует сезоны или время, детство или старость.

Сила мужчины может варьировать, но постоянство влечений неизменно. Именно потому, что его импульсы постоянны, влечение всегда неудовлетворенно, а удовольствие это качество, идущее из «Я».

«Еще более чуждое, чем кажется, - пишет Фройд, - ... что олицетворяет вероятность того, что нечто в самой природе сексуального влечения не расположено к его полному удовлетворению». Именно это поддерживает желание, всегда новое, нескончаемое, как и психическая работа, связанная с влечением, так и аналитическая работа.

Работа женского

Можно предположить, что именно «работа женского» у мужчин, как и у женщин, обеспечивает доступ и поддерживает различие между полами, всегда конфликтное, способствующее формированию психосексуальной идентичности.

Такая идентичность тем временем остается нестабильной, поскольку это постоянная работа, которая всегда находится под угрозой регрессии к оппозиции активное-пассивное или к паре фаллическое-кастрированное. Эти обе пары облегчают задачу «Я» в его «необходимости работы» при столкновении с постоянными импульсами сексуального влечения.

У женщины «работа женского» состоит в преодолении структурирующего конфликта, который она отрицает, говоря «нет» женской сексуальности.

Чего желает женщина?
Ей хочется одновременно двух противоположных вещей. Ее «Я» презирает, ненавидит поражение, но ее женский пол этого хочет и более того - этого требует. Ее пол требует падения, поражения, «мужское» мужчины, т.е. антагониста «фаллического», ее детская сексуальная теория состоит в избегании различия между полами и, следовательно, своего «женского». Ее пол желает значительных количеств либидо и эротического мазохизма. Вот где скандал «женского». Иначе говоря, женщина хочет быть признанной одновременно и как субъект и как объект.

«Работа женского» у мужчин состоит в стремлении позволить себе находиться под властью постоянных либидинальных импульсов и переносить их в тело женщины, т.е уметь всегда желать женщину, быть способным распознавать в себе самом эту женскую «инаковость», вызывающую у него желание завоевать женское у женщины и призывает его к открытию этого женского.

Это предполагает, что он достигает временного ослабления контроля над своим «Я», преодолевает фантазмы о пенисе, который в сексуальных отношениях старается прежде всего подтвердить свою твердость, не поддаваясь террору фантазмов, связанных с опасностью тела женщины-матери; а также это предполагает, что его страх перед собственной архаической матерью, перед собственным наслаждением или перед наслаждением женщины не приведет его всего лишь к разрядке.

«Кто тот, кто во имя удовольствия не робеет, начиная с первых серьезных шагов по пути к наслаждению?» писал Ж. Лакан. Можно добавить: к наслаждению другого.

Удовольствие, как и оргазм, остается на службе связывания влечений, возвращения в «Я», тогда как наслаждение - на службе развязывания влечений, поскольку это выход за пределы «Я», потеря границ, по ту сторону принципа удовольствия «Я».

Глубинным ужасом для обоих полов является близость полового органа матери, откуда все вышли. Эта ненасытность импульсов влечений, всегда неудовлетворенных, может лишь ужасать, если она возвращает к пожиранию, поглощению, а материнское тело является объектом ужаса и потерянным раем слияния - смешения. Именно для того чтобы противостоять и победить этот ужас, появилось сексуальное наслаждение.

Можно отметить, как смело в 1912 г заявил Фройд: «Чтобы стать в любовной жизни по-настоящему свободным и тем самым счастливым, необходимо преодолеть всякое уважение к женщине и свыкнуться с представлением об инцесте с мамой или сестрой».

Следовательно, пара мужское-женское сформулировалась как со-творение.

Встреча и поддерживание любовного эротического отношения между мужчиной и женщиной - постоянная работа, ибо женское находится всегда в движении разработки и неразработки по направлению к отказу от женского, дремлющего в каждом из нас. Женское это то, что постоянно завоевывается вновь мужским. Это то, что поддерживает желание.

По-моему, это условие настоящей эмансипации, свободной от войны между полами и от доминирования одного пола над другим. Лишь в этих условиях мужчины могут не бояться больше женщин.

По ту сторону фаллического: женское

Если мужской нарциссизм является прежде всего фаллическим, из-за страха кастрации, направленного на его пенис, то у женщин тело, которое зависит от подтверждения взгляда другого, инвестировано целиком.

Женский нарциссизм, это, прежде всего, - телесный нарциссизм, даже если он может быть инвестирован также фаллическим образом. Следовательно в этом состоит различие между женским и женственностью.

Женственность - это видимость, приманка, маскарад, аксессуар для соблазнения, что хорошо приживается с фаллическим.
«Женское» - это внутреннее, невидимое и тревожащее.

Женственность - это тело, женское - это плоть.

Фаллический нарциссизм требует восхищения, женский нарциссизм - быть желаемой.

Женщина, чей нарциссизм не может основываться на фаллических ценностях, остается более зависимой от объекта, который утверждает ее в своем нарциссическом образе, и она создает свой либидинальный объект на стремлении быть желаемой.

Фаллический нарциссизм требует восхищения, женский нарциссизм - быть желаемой.

Женщина, чей нарциссизм не может основываться на фаллических ценностях, остается более зависимой от объекта, который утверждает ее в своем нарциссическом образе, и она создает свой либидинальный объект на стремлении быть желаемой.

Если же она зависит лишь от своего образа в зеркале, не сформировала достаточно ценные внутренние объекты и если любящий ее объект не может дать сиянием своего взгляда другое зеркало, она рискует при всех любовных сепарациях впасть в депрессию.

Любовная связь, когда сексуальное наслаждение вырвано у женщины ее любовником, позволяет заполнить самый высокий уровень смены объектов, вырывая женщину из ее аутоэротического отношения и от архаической матери и реализовать, таким образом, благодаря новому объекту, все обещания эдипового отца.

Анальное подчинение матери, в которое дочь пыталась убежать из-за своего желания иметь пенис, становится тогда либидинальным подчинением любовнику.

Если мать не дает пенис своей дочери, что, согласно Фройду, обходится ей появлением агрессивности, то, тем более, такая мать не может дать ей вагину.

«Чего желает женщина?»
Можно предположить, что именно в наслаждении в отношениях с любовником женщина узнает, что у нее есть настоящий сексуальный орган,- женские гениталии. Именно любовник приходит для того, чтобы занимать позицию разделяющего третьего, вырывая женщину из ее архаических отношений с матерью. Мужчины должны приходить и вырывать у матерей девочек, чтобы сделать их «королевами ночи».

Фаллическая организация - обязательный период становления - должна быть пройдена обоими полами, чтобы достигнуть пары «женское - мужское», признания и различия между полами в любовных отношениях. Речь идет об опыте инициации и интроекции влечений.

Современные женщины знают или чувствуют, что их «страх женского» не может уменьшиться или успокоиться удовлетворяющим образом в отношениях «фаллического» типа. Они знают и чувствуют, что не быть рассматриваемыми как женщины, становиться «невидимыми» на улице, не быть желаемыми или перестать быть желаемыми мужчиной, возвращает их к болезненному опыту отсутствия пола или отрицания женского пола и оживляет их рану маленькой девочки, которую заставили организоваться фаллическим образом при столкновении с попыткой восприятия разницы между полами. Именно тут находится их «страх кастрации».

Сегодня импотенция и фригидность не исчезли вовсе из социальной эволюции.

Однако сексуальная свобода, даже если она дала женщинам силу сознательно отличать их эротическое желание от их желания продления рода, не облегчила доступа к женскому в сексуальном отношении, а также не дала мужчинам чувства, что в этих отношениях им все еще отведена более значимая роль.

Обеднение сексуальности выражается в утрате желания, страхе потери мужественности, в «страхах женского», чрезмерности анальных защит доминирования, удерживании на регрессивной, аддиктивной сексуальности, на агировании и т.д. Доходит до радикальной симптоматологии, такой, как сексуальный прагматизм, вагинизм, вплоть до полного отсутствия сексуальных отношений.

Сейчас существует тенденция связывать эти феномены лишь с эволюцией морали, которая дала слишком много автономии и власти женщинам, лишая мужчин их мужских привилегий. Можно ли искать причину многих случаев импотенции, фригидности обоих полов в сделке с «работой женского», которая нуждается во встрече и поддерживании эротического отношения?

Сегодня «цивилизованная мораль» не та, что была прежде! В наши дни наслаждение стало правом и требованием.

И не для того, чтобы успокоить страх кастрации мужчин, а потому, что их фаллическая инвестиция, их женская идентификация, их отцовская идентификация не слишком утверждены.

Относительно женщин также можно сказать, что их требование оргазма любой ценой развивает прежде всего желание обладать пенисом-фаллосом, а не желание либидинального пениса.

«Мой член леденеет», говорит регулярно пациент, когда его ассоциации приближаются к сексуальному и он ощущает это почти физически. Он ощущает страдание, связанное со своей сексуальной жизнью в своей плоти, он понимает что сексуальность, желание - это вопрос плоти, а не тела; вопрос женского, а не женственности.

Он говорит, что никогда не имел никакого представления о пенетрации. Он ощущает страдания в своей плоти, связанные с тем, что не может с силой ворваться в плоть женщины, которую он любит, с которой он живет, и найти с ней удовольствие, но прежде всего доставить ей наслаждение. Он пришел на анализ, чтобы покончить с этим страданием, чтобы не продолжать проживать сексуальность во взаимном разочаровании, чтобы обнаружить наслаждение, как свое, так и другого, столкнуться с женским в себе и в другом, попробовать пережить опыт инаковости, которая называется различием между полами.

Совершить путешествие, из которого боязно никогда не вернуться, поскольку это приближается слишком близко к инцесту, к материнской плоти. Пациент пошатывается, когда встает с кушетки.

Мужская импотенция, связанная со страхом кастрации, по своей природе - чисто нарциссическая, фаллическая. Она является наследником детской сексуальной теории, в которой отрицается женское и разница между полами.

Фройд имел смелость уточнить: «Чтобы стать в любовной жизни по-настоящему свободным и тем самым счастливым, необходимо преодолеть любое уважение к женщине и свыкнуться с представлением об инцесте с мамой или сестрой».

Естественно, что речь идет о фантазматических представлениях - вне всяческих реальных деструктивных инцестуозных актов - о фантазмах, которые могут способствовать свободе эротической игры в любовных отношениях.

Смелость Фройда в том, что он позволяет нам думать, что психический аппарат может осуществлять, отталкиваясь от этого строгого табу, работу трансформации зон, обреченных на галлюцинирование, в ткань репрезентаций.

И мужчины и женщины постоянно сталкиваются с фаллической защитой, страхом перед архаической матерью и с взаимными завистливыми импульсами и движениями. Гомосексуальные прегенитальные фиксации достаточно сложно преодолеваются.

Импотенция у женщин связана с невозможностью уступить желанию любовника, невозможностью позволить пенетрировать себя глубже своего тела и своего психизма, невозможностью принять в себя чужое, быть побежденной; непереносимостью силы своего любовника из-за фаллического желания обладать пенисом, то есть из-за ненависти к либидинальному пенису. «Я не хочу дать ему возможность получить удовольствие», - говорит одна из пациенток.

Именно получение наслаждения, подаренное ей любовником может вырвать женщину из ее аутоэротических наслаждений и от ее архаической матери. Именно эффект материнского взлома участвует в акте психизации получаемого наслаждения для обоих полов.

Каково же воздействие материнского наслаждения?
Большое количество маминых любовников может вызывать у маленькой девочки ненависть к любовным партнерам, к первосцене и к сексуальности, может привести к появлению тяжелых истерических симптомов, к фригидности и к частым соматическим декомпенсациям.

Как жить девочке дальше, если под вуалью целомудренной матери обнаруживается любовник?
В фильме Клинта Иствуда «Мосты округа Мэдисон» рассказывается о судьбе женщины «без историй» - хорошей жены, хорошей матери. Встретив на своем пути любовника, дарившего ей наслаждение - в ее жизни произошел полный переворот. Она раздираема на части перед непосильной дилеммой: уйти к любовнику или предпочесть семью, что она и сделала, но при этом сильно страдает. 15 лет после ее смерти, двое ее уже взрослых и семейных детей обнаруживают дневник своей матери-любовницы. Их реакции отличаются - сын разгневан, дочь потрясена. Однако, вскоре в их жизни произошли изменения, обе пары в то время находились в конфликте, в шаге от разрыва, но прочитав дневник матери, вновь воспылали друг к другу любовью. Мать-любовница, таким образом, подтолкнула своих детей к новому всплеску либидинальной волны.

Вместо выводов

«Несомненно, половая любовь составляет одно из основных содержаний жизни, и объединение душевного и телесного удовлетворения в любовном наслаждении является прямо-таки одной из ее кульминаций. Все люди, вплоть до немногих взбалмошных фанатиков, знают об этом и в соответствии с этим устраивают свою жизнь; и только в науке стесняются это признать», - заявляет 3. Фройд.

Сексуальное (половое) наслаждение является настоящим психическим творением. Никакое другое событие в жизни взрослого не может сравниться с отношениями, доставляющими наслаждение, являющимися одним из сильнейших средств, способным вводить человека в прямой контакт с самыми глубокими слоями психической жизни, где суверенно царствует первичный процесс. Ни бред, ни даже сон не дают такой опыт мгновенного упразднения всякой бдительности, какой дает сексуальное наслаждение.

Я предлагаю говорить о взрослой сексуальности скорее, чем о «взрослой генитальности», термин, который имеет отношение также и к продолжению рода. Именно эта взрослая сексуальность является самой сложной, самой яростной, мобилизующая больше всего анальные и фаллические защиты, именно это можно было бы назвать «отказом от женственности».

Потому, что взрослая сексуальность требует усилий от «Я» перед постоянным давлением либидо, которое происходит в сексуальности. Именно сила опыта взрослой сексуальности может стать фронтом, который противостоит как насилию регрессивного присвоения архаической матерью, так и влечению к смерти. Обе эти тенденции ведут к недифференциации.

Господство мужчин, неопровержимое явление в организации любых обществ, отправляет, с психоаналитической точки зрения, к необходимости отцовского фаллического функционирования, символического, устанавливая закон, позволяющий отцу отделить ребенка от матери и подготовить его к социальной жизни.

Смущает насколько «отказ от женского» становится общим законом человеческого поведения и принимает участие в его психической проработке, в том, что Фройд предложил как фаллоцентрическую теорию психосексуального развития, а Лакан сделал из фаллоса центрального означающего сексуальности, желания и наслаждения.

Эта детская сексуальная теория об едином сексуальном органе, о фаллическом пенисе сформирована для обеспечения сильной защиты перед лицом обнаружения разницы между полами, перед эдиповым комплексом.

Но как понять, почему этот «отказ от женского» имеет такое значение и такую важность? Можно ли думать, что то, что всегда угрожает политическому, социальному, религиозному порядку, связано со способностью деторождения у женщин, но еще больше - с их эротическими возможностями? И связано ли это с фактом, что существует риск интерпенетрировать мать в женщине и женщину внутри матери?

Положение женщин является зеркалом структуры и истории определенной цивилизации, опорой и показателем изменений в обществе, симптомом кризисов и игрой сил между полами, эмблемой всех равноправии. Насколько в социальных, политических, экономических областях борьба за межполовое равноправие важна и постоянна, настолько же она непродуктивна, вредна в сексуальной области, потому, что тут она рискует столкнуться с упразднением различия между полами. Тут следует быть настороже из-за антагонизма между защитами «Я» и либидо.

В обществе, которое становится все менее и менее эдиповым, стремящемуся к отрицанию разницы между поколениями и между полами, творческая сексуальность желанна для мира, который сталкивает нас с все более и более оператуарными и первертными формами сексуальности, с деструктивным насильственным наслаждением, с дегуманизацией и деградацией индивида, с ростом сил власти.

В противоположность паре фаллическое-кастрированное, которое поддерживает социальную организацию и ее отношения с властью, формирование отношения пары «мужское-женское» является психическим творением.

Признание и столкновение инаковости в различии между полами определяет способ и качество эмоциональных и сексуальных отношений, которые устанавливаются между мужчиной и женщиной, свидетельствующие о «работе культуры».